|
23 июля 2017 г. Просмотров: 1685
Литературная Россия
Так считает 95% активных православных верующих. Проблема в одном человеке – нашем Патриархе
На вопросы «ЛР» согласился ответить известный православный священник Всеволод Анатольевич ЧАПЛИН – кандидат богословия, он с 2009 по 2015 год возглавлял Синодальный отдел Московского Патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества, ныне – настоятель столичного Храма преподобного Феодора Студита у Никитских ворот.
У многих православных верующих вызвали недоумение и возмущение слова патриарха Кирилла о том, что мы должны молиться об объединении с католиками. Причём в цитате Святейшего, которая получила распространение, не высказывалось никаких условий отречения католиков от присущей им ереси... Недавно митрополит Иларион заявил: «Мы отказались от классификации католиков в качестве еретиков». Между тем, эта «классификация» святоотеческая!
Гаванская встреча Святейшего с Папой Римским тоже довольно странно произошла. Мало того, что народ не видит оснований для такой встречи. Но, самое главное, тревогу вызывает форма, которая была избрана для принятия такого решения. Только что прошёл Священный Синод, где вопрос об этом даже не был поднят. Люди разъехались. И лишь по дороге узнали о том, что принято решение о встрече с главой католической церкви...
Вообще, создаётся ощущение, что многие важные решения в нашей церкви сейчас принимаются кулуарно, что не может не настораживать, потому что это проявления папо-цезаризма и нарушает традиции русской православной церкви...
– Вы знаете, история, связанная с экуменизмом, очень давняя. Я о ней много писал... Но по сути надо сказать вот о чём. В начале XX века в Русской Православной Церкви появилось мощное модернистское движение. Мощное не в смысле численности и массовости, но в смысле активности. Речь о так называемых «живоцерковниках», «обновленцах» или «обнагленцах» – их по-разному называл церковный народ. Эти люди пытались взять власть в Церкви под демократическими и революционными лозунгами. Часть из них впоследствии вошла в тесные взаимоотношения с советской властью и практически контролировала церковное управление. Правда, эти люди потом надоели сталинскому государству, которое стало иметь дело с более консервативной частью Церкви. Но вся аргументация этих людей сохранилась доныне. И в шестидесятые годы, при Хрущёве, они смогли взять практически полную интеллектуальную власть в Церкви, а затем подстраивались под хрущёвско-брежневское так называемое миротворчество. Чем оно кончилось, мы с вами очень хорошо знаем – наивным отношением к западным «друзьям» и сдачей им страны.
В позднесоветские годы появилась группа богословских спичрайтеров, церковных администраторов, которая практически полностью контролировала составление церковных документов и извлекла из исторической помойки идеи церковного обновленчества...
– Вы имеете в виду владыку Никодима (митрополит Никодим, в миру Борис Георгиевич Ротов – иерарх Русской Православной Церкви советского времени; с 1960 по 1972 год председатель Отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии. – Ред.)?
– Не совсем. Владыку Никодима я считаю великим иерархом, человеком эмоциональным, обладавшим острым практическим умом, но не всесторонней образованностью и не собственной идейной базой. Имеются в виду люди, которые писали ему тексты – гораздо более искушённые в политических и философских вопросах, чем он. Например, профессор Ленинградской духовной академии Николай Заболотский, Алексей Буевский, протопресвитер Виталий Боровой... Был, правда, среди них один консерватор – Александр Казем-Бек (известная фамилия). Но большинство этих людей, сочувствуя обновленцам раннего XX века, начали просто кусками (как бы сейчас сказали – в режиме cut-paste) заимствовать идеи у либеральной части западной эмиграции, у протестантских и так называемых католических мыслителей. И вот эта каша сформировала практически официальную позицию нашей Церкви в шестидесятые годы. Эту кашу, идейно очень, кстати говоря, ущербную, абсолютно вторичную, политически приспособленческую по отношению как к западным, так и к хрущёвским и брежневским властям, тогда приняли в качестве официальной доктрины Церкви и до сих пор не могут от неё отказаться. Вся эта линия – неправильная. Она имеет право на жизнь, но в православной стране она по сути является маргинальной. Искренних сторонников у неё практически нет. Проблема в одном человеке, который эти идеи связывает с частью своей молодости. Отсюда и особое внимание к контактам с Ватиканом, и сохраняющееся членство во «Всемирном совете церквей» (ВСЦ – крупнейшая международная экуменическая организация, основанная в Амстердаме в 1948 году. – Ред.). Конечно, речь идёт о нашем Патриархе Кирилле. Владыка Иларион, кстати, не является фанатиком экуменизма. Я его знаю с 15 лет. Это человек, имевший, как и я, в юности либеральные убеждения. Я их пересмотрел немножко быстрее, он пересматривает немножко медленнее – но часть их определённо пересмотрел. Он без личной глубокой симпатии относится к так называемому ВСЦ. Он видит плюсы и минусы современного так называемого католичества... В принципе, жизнь показала абсолютную бесперспективность того набора идей, который через спичрайтеров попал в голову митрополита Никодима и в его публичную позицию, а потом и во все документы, предлагавшиеся Отделом внешних церковных связей (тогда – «внешних церковных сношений») в качестве церковного учения и принимавшиеся без особых дискуссий, особенно в советское время.
А теперь о том, что происходит сейчас. Есть некая явно устаревшая линия. Она могла иметь определённый смысл в шестидесятые, семидесятые годы. Тогда, также как и в начале XX века, были искренние надежды на то, что часть западных неправославных воссоединятся с Православной Церковью. Были реальные переговоры о воссоединении с англиканами; со старокатоликами, которые отошли от так называемой католической церкви после Первого Ватиканского собора; были диалоги с лютеранами... Но, как говорится, something went wrong (англ. «что-то пошло не так» – ред.) – эти диалоги окончились ничем. Протестанты не присоединились к Православию, а ушли ещё дальше от него и сейчас стремительно уходят в ещё более дальние степи, потому что они теперь отрицают основы христианской нравственности: безразлично относятся к блуду, венчают браки так называемых «однополых пар»; некоторые люди, которые находятся в этих конфессиях, практически полностью отрицают евангельскую истину, отрицают даже историчность евангельских чудес... В так называемой католической церкви немножко более сложная ситуация: там есть искренне верующие, есть искренне консервативные силы, но господин Бергольо (Хорхе Марио Бергольо – с 2013 года 266-й Папа Римский Франциск. – Ред.), которого очень не хочется называть «епископом», просто явно ведёт католическую церковь по пути максимального приспособления к безбожным, антихристианским порядкам и установкам. Я считаю, что тот курс, который он избрал для своей общины, – это курс тотального отхода от Евангелия и замена его политкорректностью, толерантностью, стремлением всем понравиться. Вообще, для христианина стремление всем понравиться – это безумие. Сказано в Евангелии: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками» (Лк. 6, 26). Кстати, Патриарх Кирилл очень часто употребляет эти слова (он буквально на моих глазах открыл их для себя). Это ответ тем, кто считает, что успех Церкви должен достигаться методами пиара, рекламных агентств или политических кампаний. Отказаться от идей экуменизма, от того, чтобы называть еретиков христианами и церквами, от того, чтобы участвовать в совместных молитвах с ними, – можно и нужно. Думаю, что так считают 95 % активных верующих, включая духовенство, монахов, монахинь, епископат. Нужно просто, чтобы лично Его Святейшество понял, что те эмоции, интуиции, воспоминания, которые у него остались от периода молодости и которые связаны с упомянутым мною набором идей и с его личным опытом участия в диалогах с так называемыми католиками и с протестантами, перестали быть актуальными. Нужно менять позицию, оглядываясь не на прошлое, не на конъюнктуру и не на расчёт, а на мнение собственного верующего народа, который прекрасно видит, как католичество продолжает экспансию на востоке Украины и в Белоруссии, продолжает аккуратную, но последовательную миссионерскую деятельность в России, как протестантский мир отходит от сути христианства, как тот же Майдан организовывался с сильным участием так называемых католических священников и общественных деятелей (целый католический вуз в полном составе приехал на Майдан и участвовал в беспорядках; студентов специально отпустили на время этих событий, погрузили в автобус; и они, кстати говоря, вместе с околопротестантскими сектами стали одной из двух главных действующих сил этого Майдана: первой были националистические организации вместе с фанатами, а второй – вот это католико-протестантское молодёжное движение). Люди это видят. Они видят неискренность Ватикана, видят, что за встречами и объятиями, которые имели место, просматривается дальнейшее стремление Ватикана наращивать своё присутствие в информационном, культурном, общественном пространстве Украины, Белоруссии, России. И после этих объятий нам очень сложно сказать «нет», как мы говорили 15-20 лет назад. Сказать, что на нашей земле не нужны «католические» миссионеры и структуры влияния.
– У многих православных верующих сейчас создаётся такое прискорбное ощущение, что даже принесение мощей всенародно любимого нашего святого Николая Чудотворца было как-то неуклюже использовано священноначалием для того, чтобы скоррелировать это впрямую со сближением с католиками. Мол, вы видите – мы привезли мощи, это же чудо! И, дескать, произошло оно только благодаря встрече Патриарха с Папой...
– Я считаю, что, действительно, в контексте принесения мощей слишком утрированно подчёркивается значение встречи Папы и Патриарха, стимулируется появление на телекартинке католических церковных деятелей и т.д. Я усматриваю в этом определённую информационную кампанию по попытке связать образ почитаемого в народе святого с перспективами сближения с Ватиканом. Только что было объявлено, что в Россию, по-видимому в августе, едет государственный секретарь Ватикана (фактически – премьер-министр этого государства) кардинал Пьетро Паролин, что он собирается встречаться с Путиным и с Патриархом – есть, мол, какие-то важные вопросы для этих встреч. Вот за этим, действительно, нужно будет следить очень внимательно. Часто такого рода визиты кардинал Паролин наносит в ту или иную страну, если решается вопрос о том, должен ли дальше произойти визит Папы. А если будет визит Папы в Москву, то сами понимаете, какие это может вызвать последствия. Это может окончиться многовековым расколом Русской Церкви и даже гибелью России. Вспомним, как старообрядческий раскол на несколько веков осложнил жизнь страны и аукнулся даже в 1905 году, когда люди, подобные Савве Морозову, использовали свои деньги для раскачивания ситуации в стране...
– К сожалению, таким образом из государственного обращения была выведена наиболее способная и наиболее честная часть общества: они же остались в стороне – ни с революционерами, ни с государством. А, может быть, это как раз та величина, которая бы не позволила большевикам победить.
– Да. И поэтому разговоры об экуменизме нужно выводить из сферы личных отношений и просто ставить вопрос ребром. Есть мнение (практически консенсунсное) многих святых о том, что спасение возможно только в истинной Церкви. Есть мнение святых и соборов о том, что истинная Церковь – это только Православная Церковь. Есть мнение многих святых о том, что латинство – это ересь, и что протестантизм – это тоже ересь. Вряд ли нам нужно сейчас прибегать к громким анафемам и к изгнанию еретиков, но нам нужно ясно сказать, что мы считаем Церковью только Православную Церковь, а христианами – только православных христиан. Вот это первое, что нам нужно сегодня очень чётко сделать. При этом нам не нужно осуждать наши прошлые поколения, которые искренне верили в экуменизм. Я сам искренне верил в него в конце 1980-х – начале 1990-х годов, участвовал двадцать лет в деятельности «Всемирного совета церквей», хотя очень быстро понял безжизненность этой структуры. Я сегодня обо многом сожалею, но некоторые скончавшиеся люди свою позицию в этом мире изменить уже не могут, хотя я уверен, что они изменили её в вечности. Впрочем, без всякой ругани по отношению к прошлым поколениям, нужно констатировать, что ситуация изменилась и что так называемые западные христиане не только не стали ближе к Православию, но стремительно от него уходят. Нужно покинуть так называемый ВСЦ. Эта организация абсолютно чужда всей нашей Церкви, за исключением некоторых буквально индивидов, которые через неё имеют, очевидно, определённые возможности получать гранты и которые связаны с этой организацией воспоминаниями молодости. Этой организации совершенно не видно нигде – ни в информационном, ни в общественном пространстве. В этой организации доминируют «церкви», которые бесконечно далеко ушли от церковности, от Евангелия (в частности, они благословляют так называемые «браки» содомитов). Нам в этой организации делать абсолютно нечего – ни в духовном смысле, ни в практическом. Практическая польза от неё сейчас нулевая. Когда-то это было такое подобие религиозной ООН. А сейчас это всего лишь организация мелких бюрократов, которые делят мелкие деньги и мелкие посты.
И нам нужно окончательно отказаться от совместных молитв с так называемыми инославными. Даже митрополит Иларион в своё время сказал, что такие молитвы прекращены. Но, к сожалению, в некоторых местах они происходят. И даже в Москве одна такая молитва имела место в этом году в январе.
– Есть версия, что скоропостижное решение Патриарха встретиться с Папой было вызвано просьбой нашего Президента. Мол, это было полезно для налаживания через посредничество Ватикана контактов с Западом в условиях санкций и общего обострения отношений с Европой и США. И в результате эта встреча состоялась...
– Я не уверен в этом. Но даже если допустить, что такая просьба была, в конце концов, Патриарх должен уметь сказать Президенту «нет». Вообще церковный иерарх должен уметь сказать президенту, или царю, или князю, или парламенту, или даже толпе то, что им не понравится. Христос и апостолы очень часто говорили вещи, которые не нравились ни власть имущим, ни толпам. Мы слишком подстраиваемся под власти или под толпы, сейчас символизируемые какими-то кликами в Интернете, которые вполне могут модерироваться не толпой, а несколькими персоналиями. Да, Путин дважды встречался с Папой, разговаривал с ним по телефону в конце прошлого года... Однако в нашей внешней политике, в принципе, работают достаточно грамотные люди, и они знают, что реальные возможности Ватикана сегодня очень скромны. Есть, знаете ли, такие мифы, что Ватикан, дескать, является одним из творцов мировой политики, огромным экономическим игроком. Но и экономические его возможности очень слабые. Приходится продавать и отдавать в аренду за бесценок храмовые здания. Обороты Ватиканского банка с точки зрения мировых финансовых воротил – это сущие копейки. А политические глобальные воротилы и вовсе считают Ватикан своим извечным врагом. Мы знаем, что масоны и финансовые олигархи всегда были в напряжённых отношениях с «католическими» структурами. Да, они вели определённые переговоры, могли делать взаимные уступки, действовать вместе в случае возникновения общих интересов (так, например, они вместе работали против СССР), но встроенность Ватикана в систему глобального управления миром – это всего лишь страшилки некоторых наших сторонников теории заговора. В общем, практического смысла в отношениях с Ватиканом мало. Это полезно только для определённого обоснования усиления роли России в южной Европе и в Латинской Америке. Для того, чтобы напрямую общаться с народами этих регионов, полезно разговаривать с католическим духовенством – и то, может быть, даже не с Ватиканом, а с низовыми церковными структурами в этих странах. И это в нашей внешней политике понимают. Период романтического отношения к Ватикану прошёл, я думаю, в середине 1990-х годов. Но уже в 90-е годы многие видели, как Ватикан беспардонно пытался вторгнуться в Россию, используя слабость Русской Церкви. Так же он использовал нашу слабость в 1920-е годы, ведя переговоры с большевистскими властями, чтобы влезть в страну. И в 1990-е годы тоже шла попытка миссионерства, захвата информационного пространства, образовательного пространства. Некоторые успехи были тогда Ватиканом достигнуты, но не хватило сил, потому что кадров у так называемых католиков сейчас всё меньше и меньше. И тогда Кремль, МИД, Администрация Президента (отчасти с моей подачи) учла все эти экспансионистские устремления – и возникла определённая реалистичность в отношениях (после, повторюсь, очарования периода поздней перестройки и ранней постперестройки). <...>
Выдержка из статьи, опубликованной на сайте "Литературная Россия"
|
.jpeg)
